Крадущаяся Тьма - Страница 158

158

Он повернулся навстречу ветру, издал еще один низкий рев и поскакал на север.

Алек бежал и бежал, лунные блики скользили по его широкой спине, и разум человека постепенно начал исследовать способности этого поразительного нового тела. Алек чувствовал, как напрягаются мощные мышцы, как ровно бьется могучее сердце, как оттягивают голову тяжелые рога — украшение, вызывающее у оленя не большее удивление, чем у человека — шапка на голове.

Знакомые запахи моря и леса обрели новое богатство, какого человек не мог бы и вообразить. Остановившись у источника, чтобы утолить жажду, Алек не смог устоять перед ароматом молодых побегов просвирника, выросшего около воды. Их влажный зеленый вкус наполнил его рот, напомнив вкус меда из сотов. Когда Алек снова двинулся в путь, дорогу ему пересекла маленькая серая сова, тихо прошелестев крыльями.

По мере того как он бежал на север, местность становилась все более суровой; вдали на фоне звезд стал вырисовываться одинокий высокий пик. Уступы на скалах сделались шире, берег — более изрезанным. Камень с темными прожилками был покрыт глубокими трещинами, а там, где голые утесы уступали место травянистым склонам, сладко пахли вороника и лишайники.

Отлив заставил море медленно отступать, обнажая дно и оставляя озерца, которые блестели в лунном свете, как черные зеркала. Луна опускалась в море, звезды начинали бледнеть. Ветер переменился, ночные запахи стали развеиваться, и тут Алек учуял лошадей и их всадников. Осторожно спустившись в небольшой овраг, он замер на месте и стоял, принюхиваясь, пока они не скрылись в северном направлении.

Алек почувствовал приближение рассвета задолго до того, как первые его лучи окрасили небо. За горами засиял ясный свет зари; флотилии чаек и уток, качавшиеся на волнах за линией прибоя, пробудились. Первые проблески рассвета о чем-то смутно напомнили Алеку, но он был так полон стремлением вперед под действием непреодолимого инстинкта и тихого зова, что не смог вспомнить, в чем дело.

Первый луч солнца упал на Алека, когда он перепрыгивал через расселину в скале. Олень словно растворился в воздухе, оставив вместо себя худого голого юношу.

Инерция прыжка перенесла его на другую сторону. Алек неловко приземлился, ободрав локти и колени. Трансформация вызвала головокружение, и Алек растянулся на спине, глядя в золотое небо и вяло гадая, где это он и как здесь очутился.

Волны начавшегося прилива, пенясь, начали заполнять расселину, через которую он только что перепрыгнул, и окатили его сверкающими брызгами. Холодная вода на голой коже заставила Алека встать на колени; при этом он обнаружил, что все еще носит на шее сосуд из слоновой кости, снятый с Варгула Ашназаи. Юноша открыл его и вытряхнул на ладонь содержимое — несколько стружек потемневшего дерева.

Память вернулась к Алеку ослепительной вспышкой: Ашназаи, поигрывающий сосудом во время пыток на борту «Кормадоса»; выражение удовлетворения на его лице, когда он перерезал горло Серегилу; последний отчаянный вопль Теро, смешавшийся с воем той твари, что была послана по их следам после побега. Со сдавленным рыданием Алек швырнул стружки в море.

Но даже горе не могло заглушить ведший его до сих пор призыв. Шепот стал еще тише, но все же оставался ясным:

«На север».

Первые пленимарские разведчики достигли окрестностей храма сразу после рассвета. Микам, стоявший на часах, вовремя услышал их приближение и спрятался в кустах у дороги. Он дождался, пока они миновали его, направляясь к белому камню, потом поспешил к сосне, чтобы предупредить остальных.

— Они приближаются, — прошептал он, забираясь под нависшие ветви. — Двое пленимарских разведчиков только что проехали мимо, направляясь на север.

— Удачно, что они не сворачивают с дороги, — пробормотал Нисандер, рассеянно поглаживая подбородок.

— Почему? — поинтересовался Серегил.

Нисандер тяжело вздохнул и посмотрел на своих двух товарищей.

— Алек тоже идет сюда. Он держится берега, поэтому хорошо, что пленимарцы едут по дороге.

— Алек идет сюда?! — ахнул Микам, не веря своим ушам. — Откуда ты знаешь? Давно узнал?

Серегил ничего не сказал, но Микам почувствовал, как тот напрягся, заметил яркие пятна, проступившие на его впалых щеках.

— Я ощутил его сущность около полуночи, — ответил Нисандер.

— Ты знал, что он свободен и направляется сюда, но ничего нам не сказал? — прошипел Серегил. — Ради Иллиора, Нисандер, почему?

— Ты кинулся бы в темноту без всякой надежды сделать что-нибудь полезное и только повредил бы себе и ему. Он был слишком далеко, чтобы ты смог добраться туда пешком. Похоже, к его освобождению приложил руку Теро…

— Этот подонок, этот предатель! — Глаза Серегила опасно сузились.

— Прекрати, Серегил! — приказал Нисандер, впервые дав волю собственному гневу. Он отразился на его лице, неожиданный, словно молния с ясного неба. — Что бы Теро ни совершил в прошлом, по-видимому, именно он своей магией помог Алеку освободиться, весьма возможно, ценой собственной жизни. Алек сейчас один. Заклинание Теро помогло ему оказаться ближе к нам, чем это сумели бы сделать вы с Микамом, не говоря об опасности погибнуть самим. Если разведчики Мардуса уже здесь, значит, и он сам недалеко.

Серегил открыл рот, чтобы возразить, но Микам опередил его.

— Мне это тоже не нравится, но Нисандер прав, и мы оба должны признать его правоту, — ворчливо проговорил он.

— Ладно, но что делать теперь? — спросил Серегил, все еще кипя. — Не можем же мы сидеть на месте, рассчитывая, что он найдет нас просто благодаря везению! Потроха Билайри, Нисандер, если тебе известно, где он сейчас, перенеси Алека сюда!

158